Тосты Чеширского кота - Евгений Анатольевич Бабушкин

Дело было плохо. Раньше Панфил непременно вступил бы в перебранку и пикировался бы с Джаггером до победного конца. Нынешняя его реакция пугала. Таким я Панфила еще не видел.

– Ты что, братушка, – сказал я, – надо лететь, разбираться на месте, разрулишь там всё…

– Ротный, сука, ему отпуск не дает. Говорит, только тем положено, кто полных полтора года отслужил. А мы еще все залётчики, сам знаешь, то пьянка, то дебош, встречайте, группа «Странники» – похвастался Джаггер.

– А замполита просил?

– Тот сказал, что без представления ротного не может. Такая же сука…

– И что делать?

– Да ясно, что делать, – сказал Чучундра, – нужно запускать частоту.

29

Так называемый «запуск частоты» являлся рискованной, не частой, но обычно эффективной манипуляцией, ведущей в отпуск или в дисциплинарный батальон. В отпуск после этого попадали, разумеется, намного чаще.

Технология «запуска» была отработана предыдущими лихими призывами. Прежде всего, брался в умелые руки «талмуд», где в каталоге известных частот необходимо было обнаружить достойный промежуток в мегагерцах.

Искомое число записывалось на бумажку и заучивалось наизусть. Далее боец-микрофонщик писал на бланке фальшивую радиограмму, руководствуясь опытом и здравым смыслом. Что-нибудь такое, не до конца якобы расслышанное, но значительное. Типа выхода в эфир обычного разведчика или даже «Авакса». Некоторые наглецы сочиняли радиограмму от имени президентского самолета, но это был уже явный перебор.

Параллельно пеленгаторщик с Первой Площадки в своем бланке боевого дежурства фиксировал именно эту частоту, время выхода в эфир и точный пеленг на несуществующий самолет.

Вся информация передавалась друзьями-радистами коллегам на Кольский полуостров или на Чукотку, где их микрофонщик с пеленгаторщиком фиксировали в своих бланках ту же частоту и время с правдоподобным пеленгом.

В итоге из небытия возникал серьезный самолет НАТО, вышедший в эфир на совершенно новой частоте, запеленгованный, сообщивший что-то маловразумительное и пропавший навсегда.

На контрольной магнитофонной записи прослушивался тяжелый эфирный шум и иногда совершенно невнятные голоса, не поддающиеся идентификации.

Соответственно, голову над всем этим ломали оперативные офицеры, а солдату полагался отпуск. Иногда свежезапущенная частота объявлялась ошибкой наблюдения, и служивый никуда не ехал.

Думается, что оперативники тоже получали какие-то ништяки с «новых» частот и, даже подозревая дезинформацию, не имели ни малейшего желания её доказывать. Ну, вышел борт на неизвестной частоте – и ладно. Чукотка подтвердила и хорошо. Занесут её в электронную память поста «Поиск» в новейшее издание «талмуда» и забудут навсегда. Зато в характеристике будет строчка об активной и интенсивной оперативной работе по обнаружению и поиску…

Очень редко и очень страшно завершался запуск частоты, когда возникала утечка на одном из этапов, и информация попадала к особистам. В отличие от оперативников, которые, не впечатлившись материалом, попросту объявляли его ошибкой, особисты стремились раскрутить дело об умышленной дезинформации.

Рассказывали нам старики, что дело пару раз доходило до дисбата. То есть, всё следовало делать в строгой секретности.

Джаггер, перекопав «талмуд», нашел шикарную частоту в районе девяти тысяч мегагерц в активном сегменте натовского эфира.

Панфил написал зияющую лакунами радиограмму от имени «Авакса» – самолета радиоэлектронный разведки, который, как известно, нечасто выходил в эфир и имел дурную склонность менять частоты.

Я выбрал пеленг в направлении Тихоокеанской зоны, чтобы дружественный, фальшивый пеленг чукотских коллег, сходился с моим под острым углом. Таким образом, зная заранее, что третье направление оперативникам получить просто неоткуда, я расширял возможную область нахождения нашего «Авакса». Чем меньше конкретики, тем труднее нас будет прищучить.

Чучундра договорился с надёжным радистом, чтобы тот передал все данные нашим коллегам на Чукотский полуостров. Мы, в свою очередь, обещали поддержать их запуск частоты, если у чуваков возникнет вдруг желание съездить в отпуск таким оригинальным способом.

Итак, в урочный день, в урочный час серебристый Boeing E-3 Sentry «AWACS», возник в безоблачном ярком небе, примерно в двух тысячах километров к северо-востоку от Филиппин. Вышел в эфир на частоте девять тысяч шестьсот мегагерц. Сообщил свой позывной «yellow jackal». Затем, в условиях плохой слышимости и тяжелых электромагнитных помех, передал насколько разрозненных цифробуквенных групп и через две секунды ровно исчез навсегда.

У нас в это время еще стояла ночь, и полярное сияние разукрашивало в клоунские цвета равнодушную нескончаемую поземку.

Дело было сделано.

Теперь оставалось только дождаться результата. Две-три недели, и всё станет ясно. Если оперативники признают материал достойным внимания, то Панфил получит отпуск в награду за обнаруженную частоту.

На удачу Панфил почитал нам новые стихи:

…Помолитесь за меня,

Кто остался за чертою,

Беспрестанно говоря

Я не стал самим собою…

Помолитесь за меня.

Помолитесь за меня,

Даже если вы порочны.

Я не жалил, как змея,

Я не нес обид нарочно.

Помолитесь за меня.

Помолитесь за меня,

Мы сочтемся угольками,

Потому что мы друзья

И проверены веками.

Помолитесь за меня.

Помолитесь за меня,

Дабы я не изменился,

Дабы шел вперед, горя,

Дабы белый свет кружился.

Помолитесь за меня!

И ещё…

Стихи приходят так:

Без мысли взял перо.

Свеча убила мрак

И память понесло…

О том, как жил тогда,

Не ведая потерь.

Как вспыхнула звезда

И как горит теперь.

Слепящий свет её

Вспорол пучину – ночь,

И осветил жнивьё,

И вдруг метнулся прочь.

Тень дерева змеёй

Сползла к моим ногам.

Вознесся над землёй

Веселый птичий гам.

А сердце, словно вор,

Ворохнулось в груди…

Я увидал забор

И церковь впереди…

Цветные сны давно

Я видеть перестал,

А старое кино.

Смотреть давно устал.

Кому ж оставить всё?

Кому свой груз отдать?

Мне вовсе не смешно,

Мне страшно прогадать!

И все, что долго нёс —

Под куст. А он – цветёт…

Пускай бродячий пёс

Там лапу задерёт.

30

…Нельзя сказать, что пурга обрушилась внезапно. Пурга в Тикси вообще не являлась новостью. Задувало частенько.

Воздух заметно теплел, ветер менял направление, делаясь южным. Поземка распоротой периной вскипала, превращаясь в плотный поток колючего снега, заполнявший все вокруг. Ветер свежел, заставляя наклоняться при ходьбе, превращался в воздушную упругую стену, на которую можно было опереться. Видимость исчезала постепенно, начинало казаться, что всё вокруг состоит лишь из снега и ветра.

В такую погоду запрещалось выходить поодиночке; мы шли на смены, наклонившись, держась за специально натянутые леера. Иногда ветер опрокидывал, сбивал с ног, и приходилось часть пути преодолевать на карачках. Словом, было весело.

Мы знали, что если в течение суток пурга не прекратится, то, скорее всего, затянется на три дня. Не успокоившись на третий день, будет засыпать нас снегом неделю. Неделя пурги – это нормально, это отдых.

Начальство не беспокоило нас в такие дни, поскольку гонять вездеход просто так не полагалось, а по-другому в пургу до нас было не добраться. Мы получали электричество из части по подземному кабелю и спокойно пережидали непогоду, откапывая двери по нескольку раз в день.

Кроме того, во время пурги, как говорили, из-за ионизации воздуха, слышимость пропадала напрочь, и самолеты НАТО могли вытворять все, что угодно. Нам оставались доступны лишь несколько мощных музыкальных станций в Японии.

В начале января 1985 года, вскоре по завершению учений «Глобальный Щит» замполит Дядя Ваня, прибыв на Первую Площадку, собрал свободных от боевого дежурства